За черные кудри, миниатюрность и огромные, выпуклые глаза её звали Мухой или Мушкой. Окончив в 1991-м году институт, будучи двадцати двух лет, она выкладывалась на работе, стремясь сделать карьеру. Начальство её ценило, коллеги с ней ладили, но всерьёз не принимали, несмотря на то, что она была очень талантливой, считали глупой и говорили: «Маленькая собачка до старости щенок». И верно, тощая, легкомысленная и смешливая Мушка, обожающая сумочки, обувь, шляпки и бижутерию, лет до пятидесяти смотрелась девочкой. Деньги почти не держались у неё, Мушка транжирила их на развлечения, вкусную еду, выпивку, одежду, подарки родителям и друзьям. Купила даже, однажды, дом в деревне, чтобы отдыхать там летом. После работы она бежала развлекаться, чтобы взять от жизни всё. За всю жизнь она не выпила столько алкоголя, сколько в «лихих 90-х». В тот, сложный для многих, период она имела почти всё. Её родителям не было 50-ти, они хорошо зарабатывали, освоив компьютер и вписавшись в новые реалии. Жили они в хорошей квартире, в тихом районе, а у Мушки была интересная работа, здоровье и привлекательность. Она наслаждалась молодостью, радовалась жизни. Вот, только с мужчинами ей не везло. Читать далее

За черные кудри, миниатюрность и огромные, выпуклые глаза её звали Мухой или Мушкой. Окончив в 1991-м году институт, будучи двадцати двух лет, она выкладывалась на работе, стремясь сделать карьеру. Начальство её ценило, коллеги с ней ладили, но всерьёз не принимали, несмотря на то, что она была очень талантливой, считали глупой и говорили: «Маленькая собачка до старости щенок». И верно, тощая, легкомысленная и смешливая Мушка, обожающая сумочки, обувь, шляпки и бижутерию, лет до пятидесяти смотрелась девочкой. Деньги почти не держались у неё, Мушка транжирила их на развлечения, вкусную еду, выпивку, одежду, подарки родителям и друзьям. Купила даже, однажды, дом в деревне, чтобы отдыхать там летом. После работы она бежала развлекаться, чтобы взять от жизни всё. За всю жизнь она не выпила столько алкоголя, сколько в «лихих 90-х». В тот, сложный для многих, период она имела почти всё. Её родителям не было 50-ти, они хорошо зарабатывали, освоив компьютер и вписавшись в новые реалии. Жили они в хорошей квартире, в тихом районе, а у Мушки была интересная работа, здоровье и привлекательность. Она наслаждалась молодостью, радовалась жизни. Вот, только с мужчинами ей не везло. Первый оказался хамом и скрягой, и вёл себя так, что она вскоре от него сбежала. Второй, с коим она лишилась-таки невинности, оказался женатым, а третий - предателем. С ним она жила лет 6-ть и до 29-ти лет ждала, когда её позовут замуж. Но вместо этого он ей сказал: «Ты - еврейка, а я - убеждённый юдофоб. Женюсь только на русской…», что вскоре и осуществил. Семья Мушки была из дворян, а за немецкую фамилию и чёрные кудри её ошибочно принимали за еврейку, что та не оспаривала, по примеру короля Дании, который в 1940-м году, выполняя приказ фашистов, пришил жёлтую звезду Давида и к своей одежде тоже. Да, первыми, кто это сделал, были король и королева Дании. Вот бы нам, в России, такую культуру! Впрочем, не все у нас некультурные, дремучие люди, с бытовым антисемитизмом, а убеждённых антисемитов и того меньше. Просто Мушке фатально не везло в отношениях. Ей всё время попадались не те. Читать далее

Это цитата сообщения ЗДОРОВЬЕ_РОССИИ Оригинальное сообщениеПсихическая деструкция - двигатель регресса


Марксистская драма истории строилась на догмате нравственного большинства. Марксизм не задавал вопроса – откуда возьмётся это самое нравственное большинство, «бедное, но правильное», в противостоянии алчным подонкам, составляющим меньшинство.

Психическая деструкция - двигатель регресса
А когда не задаёшь себе ключевых вопросов – непременно сядешь в лужу. В схематике «классовой борьбы» предполагалось, что каким-то волшебным, непонятным образом в обществе, управляемом негодяями, поколение за поколением формируется умственно и нравственно здоровый человек, преданный ценностям цивилизации.

А что было на самом деле? Нам, конечно, легко судить через полтораста лет после Маркса, у нас больше исторического опыта, а потому мы вовсе не претендуем, чтобы нас считали умнее Маркса. Просто со смирением просим принять очевидности, доказанные историей…

На самом деле чудовищу человеческой алчности, хищности, для которого «нет такого преступления, на которое оно не пойдёт ради 300% прибыли» противостоял человек из церковно-приходской школы, из церковного прихода, сформированный веками христианской культуры.

Этот традиционный человек видел (или теоретически мог увидеть) – кардинальное расхождение господствующей идеологии и практики.

Просветители полагали, что этот человек слаб по причине темноты, необразованности. И если, мол, его просветить, объяснить – кто и как попирает с детства внушаемые святыни, через какие ходы и лазы насилуют общество подонки – то этот человек восстанет, «возьмёт в свои мускулистые руки», и т.п.

В традиционной христианской эсхатологии есть учение о падшем, отверженном меньшинстве, которое отдалось во власть инфернальным силам в обмен на деньги, сатанинские хитрости и знание «тайны беззакония».

Эти люди – «погибшие», но вот вопрос: а кто и откуда появляется, чтобы этой пагубе противостоять?

Идея марксизма о том, что насилие, истязания и мучения нищих породят в них праведный гнев и жажду справедливости – не работает. Лошадей как только ни мучают, как только ни истязают – но никто не слышал о восстании лошадей против эксплуататоров.

Мышей и лягушек режут в лабораториях – но мы не знаем восстаний мышей или лягушек. Подопытные обезьяны восстали против терзающих их изуверов только в фантастическом кино…

Историческая практика показала, что чем жёстче истязания рабов – тем острее рабы мечтают стать на место своих рабовладельцев. Но не более того! Для обобщённой идеи преодоления рабства, как такового – нужна совершенно иная подготовка и система воспитания человека.

Иначе говоря, нравственное большинство не рождается само по себе, «из тех ворот, из которых весь народ». Оно не может возникнуть из совокупности животных инстинктов, приданных человеку изначально, как биологическому существу.

Нравственная личность – это продукт культуры, причём вполне определённой культуры, сознательно противопоставившая себя животному миру и его «естественной» дикости.

Именно существование в обществе времён Маркса большого количества таких нравственных, культурных личностей – и позволило создать утопию, в которой безоружное нравственное большинство свергает хорошо вооружённое, но находящееся в меньшинстве, иго «падших» и сатанинствующих.

Если же устранить, в широком смысле говоря, церковно-приходскую школу и проповеди евангельских истин, с рождения пропитывающих своей идеологией подрастающее поколение – то исчезнет само представление об идее справедливости.

Идея общественной справедливости очень важная, центральная для цивилизации, но её не существует в животном мире.

Разбирая корень слова «справедливость», мы легко отыщем его слагаемые (т.н. «философия языка»). Это слова «право» и «ведать». Человек идёт «с правом» (а не против него), ведая, что творит – то есть не в слепую, и не случайно, а по личному выбору.

А что такое «право» с точки зрения Правды? Некие тексты, которые жулики-законодатели каждый день меняют и переписывают? Не может быть, бессмыслица! Право с точки зрения Правды (если право не проституировано) – это верность вечным, несменяемым и неизменным нравственным основам, изложенным в Скрижалях Завета.

Справедливость – это, на практике, идеологический надзор над текущей реальностью. Есть некая схема в голове – «как должно быть», как «правильно». Эта схема либо удовлетворяется происходящим вокруг себя, либо возмущается – если происходящее нормам схемы не соответствует.

О формировании такой схемы в головах людей марксизм, при всей пухлости его пособий – не сказал вообще ничего.

Он также не обсуждал вопросы дыхания или сердцебиения, ибо зачем их обсуждать? Человек рождается с дыханием, если перекрыть ему дыхание, он начнёт брыкаться, сопротивляться, учить этому не нужно, потому что это врождённое.

Пусть дыхание и сердцебиение изучают врачи, биологи, физиологи – политэкономии незачем это изучать. Логично? Да.

Но предположить, что большинство пролетариев (марксизм признавал, как паллиатив «падших» некоторое количество ренегатов) рождается сразу с врождённым нравственным чувством, причём не абы каким, а именно нужным для дела коммунизма… Извините!

Здесь мы упираемся в проблемы ОТЦ (Общей Теории Цивилизации), которая и отвечает на вопросы – откуда берутся аксиомы (догмы) для наших теорем (умозаключений).

Поскольку у многих тысяч биологических видов живых существ в природе не наблюдается никакой «прогрессивно-социальной движухи» (их жизнь замкнута в цикл, управляемый зоологическими инстинктами) – логично предположить, что озверевший и оскотинившийся человек тоже никакой социальной «движухи» не покажет.

Сложных орудий труда, на которых уповал марксизм, озверевший человек либо вовсе не создаст (медведи не строят многоэтажек), либо – получив извне, сломает, испортит.

Либо – ещё один, инфернальный, вариант – использует во зло, для убийства окружающих. А потом, когда всех конкурентов в рамках жесточайшей, внутривидовой борьбы убьёт – всё равно сломает, и забудет, как они делались.

Все три элемента демонстрирует современная фашистская Украина: она не может воссоздать советское наследие, она его утилизирует на лом и вторсырьё, а советское оружие использует для массовых убийств.

При этом мы не наблюдаем (марксисты одели траур!) – никакого сопротивления нравственного большинства низов воровским подонкам верхов. Внутри фашистского общества нет социальной борьбы – или, в лучшем случае, есть её останки, инерционные, затухающие спазмы.

Это отличает современный фашизм (по типу гитлеровского инферно) от консервативных фашизмов Франко, Пиночета и др. И Франко, и Пиночет не пытались сделать мавров из испанцев, язычников из католиков.

Они – конечно, страшные чудовища, на десятилетия остановившие время чёрным террором, но они не смогли – или не захотели – залезать в психику человека. Потому общество смогло, пусть не сразу – но переварить в своём нравственном чувстве и Франко, и Пиночета, выбраться (потеряв полвека) на те рубежи – с которых диктаторы это общество отбросили.

Потому что католицизм, как к нему не относись – монотеистическая религия, и он воспитывает в прихожанах способность отличать добро от зла, справедливость от несправедливости, добродетель от хищничества.

А коли так, то раб понимает, что он раб, подавленный страхом человек – всего лишь подавлен страхом. Пройдёт страх – спадёт и покорность злу!

Но если залезть грязными лапами воровских хищников приватизации в саму психику человеческую, если изменить не только условия быта, но и коренную природу, структуру человеческого мышления… Тогда никакой ремиссии цивилизации (наблюдаемой ныне в покалеченных фашизмом Испании или Чили) не будет.

Для того, чтобы восстать против несправедливости и зла – человек должен оставаться человеком. А это означает, что внутри себя он не утратил способность к «различению духов – от кого они», и способен разоблачить сатану, даже если тот является «в образе ангела светла», следуя рекомендациям веры: «по делам, по плодам их».

Цивилизация остаётся лишь с теми, кто не утратил нить Ариадны в мрачном лабиринте подсознания, наполненном чудовищами пострашнее Минотавра. Может так быть, что человек из этого лабиринта никогда не найдёт выхода? Может, и запросто!

Если психическая деятельность человека сведётся к некритическому принятию среды, если образ идеального мира, воспитанный религией в течении многих веков (порой под видом загробного) исчезнет, если в голове останется только борьба животных за существование в единственной реальности, в которой гадина пожирает гадину – то человек никогда не выйдет к свету.

Он окажется всем доволен: как бы ни жил, и каким бы способом ни был убит. Пока он жив – он не протестует, а когда убили – протестовать уже и некому…

+++

Тут нужно понимать, что развитый интеллект (которым так гордятся некоторые атеисты) возник не вопреки вере, и не параллельно ей. Он возник у человека ПОСЛЕ становления сильной веры – и это не обсуждается: теорема ДО аксиомы возникнуть не может.

Определив идеалы своего бытия – человек в рамках культа начал искать возможности технической реализации своих идеалов, что и сформировало науку. Развитый Разум призван ответить на вопрос – как изменить мир вокруг, иначе зачем он нужен?

Можно возразить: Разум существует, чтобы всё понимать. И это верно. Люди, которые всё понимают – обильно представлены вокруг нас сегодня.

Но в каком виде? В виде жалких трусов. Будучи умны, но лишены веры – интеллектуалы лучше других понимают, как опасно связываться с бесноватыми психопатами, а потому прячутся и покоряются.

Понимание процесса – не приводит к действию. Возникает ощущение, что в некоем двигателе перерезан приводной ремень: двигатель гудит, ревёт, работает вовсю – но никакого движения никуда не передаёт. А раз так – то мощность двигателя уже не важна! Каким бы сверхмощным он ни был – он ни на что не способен.

Здесь мы сталкиваемся с очень важным законом социальной жизни: совершенно независимо от уровня интеллектуального развития безверие бессильно, а вера – сила.

Сейчас уже трудно в это поверить, но мне доводилось жить в Киеве 90-х годов, и ТОГДА там жили, вокруг меня, в основном, нормальные советские люди.

Такие же как вы, читатель, и я – клянусь, не вру! Что касается секты украинства, то её в старом Киеве высмеивали, её представители были немногочисленны, считались у горожан придурками и клоунами.

И неудивительно: мало какая деструктивная секта опирается на такой густой маразм, как идеология бандеровщины! Это гораздо примитивнее даже ИГИЛа* - поскольку у того имеется монотеистическая основа, а украинщина с её «молитвами свидомости» провалилась гораздо ниже, к первобытному язычеству.

Это не просто одна из деструктивных сект – это первобытная деструктивная секта, это именно то, что задумал сделать Гитлер по итогам работы института «Анне Нербе», в рамках «дехристианизации» Европы и возвращения от «лунных культов» к «солнечным».

Язычество ведь не просто так существовало много веков на огромных пространствах: как и доказали исследования «Анне Нербе» и других оккультных центров – языческие связки обладают колоссальной притягательностью для примитивных, духовно и умственно отсталых, диких людей.

Здесь тот случай, когда «ключ к замку»: на тупой мозг утончённые идеалы не лягут, а тупые, одноуровневые с тупостью носителей – хорошо «заходят».

Если у человека структура мышления первобытного дикаря – то и верования его будут сползать (в процессе конвергенции признаков) к верованиям первобытных дикарей.

То, что веками существовало у варваров – не возникло из ниоткуда, вся «продуктовая линейка» язычества обладает мощной проникающей силой в мозги необразованного и слабоумного человека. Ведь эта «продуктовая линейка» веками отбиралась, чтобы легко проникать в соответствующего сорта мозги.

Каков покупатель – такова должна быть и реклама товара, чтобы заинтересовать данного покупателя. В среде дебилов дебилизм куда более убедителен, чем интеллектуальные сложности и тонкости.

И вот, в лице украинской секты, мы получили в центре Европы неоязыческое злокачественное образование, огромное и страшное, с гекатомбами человеческих жертвоприношений на кровавые алтари, экстазом бесовских «радений», идольскими капищами, и т.п.

Нас всегда предупреждали, что древние «боги» жаждут. И жаждут они крови человеческих жертв. Мы отмахивались – со словами, «да бросьте, это мракобесие».

Атеист не понимает, что ниже его уровня, ниже того мира ноля, в котором он живёт – находится отрицательная бесконечность.

То, что атеисту кажется «твёрдой почвой» - на самом деле лишь потолок над преисподней. И потолок этот успешно проламывают инфернальные энергии. Мы видим, как сегодня древние «боги» жадно лакают человеческую кровь…

+++

Любой разумный человек понимает, что выстроенная на интеллектуальной пустоте украинская секта – садизм на службе у маразма. Но достаточно ли просто понимать, чтобы исправить?!

Законы ОТЦ неумолимы: безверие-бессилие, а вера-сила, какой бы деструктивной ни была. Чем больше человек без веры «всё понимает» - тем глубже в подвал он прячется от бесноватых: ведь они могут убить, а какому же умному хочется быть убитым?!

Вера является не только источником накопления знаний (если её нет – то зачем копить и как сортировать, классифицировать знания?) но и «приводом» к действию на основе знаний. Если знания дебильны, то и действия будут дебильны, но они будут.

И все маловеры будут видеть их дебилизм – а возразить не смогут. Когда бесноватые начнут умных бить за насмешки – умные разучатся смеяться и станут делать серьёзные лица.

Повышение уровня интеллекта вне и в отрыве от веры – первое, что усиливает – тревогу за самосохранение и глубину понимания окружающих рисков. Всякое рациональное знание – всего лишь пережиток вероисповедания, и если веры не осталось – знание предлагает только бежать и прятаться.

Через какое-то время высокий интеллект неверующего человека приходит к самоликвидации. Он приходит к этому решению и теоретически – не видя смысла ни в чём, включая и себя.

И практически – через осознание своей бездеятельной беспомощности, через страх «проговориться» перед ненавидящими его бесноватыми садистами.

Если автомобиль лишился колёс – то он перестал быть автомобилем. Да, двигатель ещё может какое-то время работать вхолостую – но зачем? Разум без веры – то же самое, что автомобиль без колёс: мощности остаточные имеются, но движения уже нет.

+++

Страшная судьба маловера, его персональный ад – «всё понимая», наблюдать, как мир погружается во тьму и безумие. Дурак ограждён незнанием, умный – прекрасно видит, к чему всё идёт. Но, чтобы дёрнутся – нужна вера, а её мало, и человек наблюдает происходящие кошмары как бы в параличе…

Рационализм, представленный высоколобыми очкастыми «ботаниками» - это культурное растение, неспособное самостоятельно вырасти в диком поле. Если садовник перестанет опекать рационалистов – они все исчезнут.

Попробуйте хотя бы морковку посадить в степи – и прийти через несколько лет, посмотреть, как она разрослась!

Без агрономического ухода – на месте посадок будет один пырей, или иная дикорастущая дрянь.

Рационализм, наука – не могут функционировать за пределами культа, под опекой которого живут, и для технического обслуживания заданий которого возникли.

И в этом смысле наивное убеждение в естественности нравственного большинства – едва ли не самое слабое место марксизма.

Во первых, сознание определяет бытие, и никак не наоборот!

Во-вторых, чтобы сознание определило бытие – вы должны его вырастить, заботливо культивируя, как и любой культурный сорт, даже и у овощей!

Чтобы человек возмутился несправедливости – он должен иметь чёткое представление о справедливости (раз) и энергию активного действия (два). А у современного человека нет ни того, ни другого – и допрыгались мы уже до украинства, за которым вообще смертная мгла…

Объясню попроще. Допустим, некто на станке запорол деталь. А вы, читатель, подошли к нему и заставили переделать правильно.

Можете вы это сделать – если понятия не имеете, как делают такие детали, и как они должны выглядеть? Вопрос риторический.

Можете вы это сделать, если вам пофиг на деталь, а вредителя вы боитесь, что он вам в рожу даст? Тоже вопрос риторический.

Любая деталь будет правильно сделана лишь в том случае, если делатель ЗНАЕТ, как её делать, и при этом ОБЛАДАЕТ желанием, стремлением её сделать. ВОЛЕЙ настоять на её изготовлении.

Справедливость – не исключение из этого правила.

Что вы можете объяснить о предмете и пользе справедливости, если ведёте разговор с безумцем и садистом?

И тут ещё один закон ОТЦ: ЛЮБАЯ форма психической деятельности, явленная хотя бы в единственном экземпляре – при определённых условиях может стать массовой.

Почему я так говорю?

Вот смотрите, на уровне биологии: если вирус способен заразить одного человека, то, теоретически, он способен заразить любого из людей. Допустим, он не может с ходу заразить тех, у кого сильный иммунитет. Но если целенаправленно снижать иммунитет – то вирус рано или поздно овладеет организмом.

То есть: вирус для одного, в силу подобия строения людей, способен, при определённых условиях, заразить всех.

Точно так же любое психическое расстройство, если доказано, что оно сумело поразить нескольких человек – при определённых условиях обладает способностью стать всеобщим.

Да, как и в биологии, первыми жертвами станут люди с пониженным иммунитетом. Те, у кого иммунитет выше – продержатся дольше. Но если давить и давить – рано или поздно психовирус поразит всех и каждого.

Мне кажется, что нарочитая абсурдность, подчёркнутая бредовость украинства, выдающего себя за «идею» - специально избраны его прививателями для «чистоты эксперимента».

Ведь чем абсурднее внушение – тем очевиднее эффективность средств внушения, если внушение всё же состоялось.

Нетрудно убедить меня, что небо голубое – я и сам это вижу. Но вот убедить меня, что небо жёлтое – это уже требует развитых технологий зомбирования и промывания мозгов.

Если мы берём запредельно-маразматическую идею, порождённую очевидно и клинически больными людьми, и делаем из неё государственную идеологию (и успешно!) – то это говорит о запредельном мастерстве манипуляции у кукловодов.

Тем более, что любая вера – какого бы низкого качества она ни была – всегда имеет преимущество перед параличом безверия. Даже самый плохой двигатель – хоть что-то, да движет, а отсутствие двигателя не движет ничего.

+++

Наша цивилизация сейчас стоит на грани гибели. Если технологии зомбирования, УЖЕ достигшие такого уровня, какой мы видим, будут массово применены к народам планеты – исчезнет вид «человека разумного», созданный множеством весьма драматичных и специфических факторов в процессе многих тысячелетий становления НАД животным миром и неодушевлённой природой.

Превращаясь в биоробота, человек с изменённым сознанием становится лишь инструментом нескольких, и примитивных, функций, а, стало быть, от «образа и подобия Божия» движется в сторону неодушевлённых предметов.

Бунт роботов-пылесосов у вас дома невозможен по той же причине, по которой с ними нельзя поговорить по душам. Робот выполняет вложенный в него алгоритм, равнодушный ко всему сверх и помимо его функции.

Робот может двигаться, функционировать – но он не живёт и не думает.

Жизнь доказала, что и человек может стать после «нужной» обработки таким же…


А. Леонидов


***


Источник.https://cont.ws/@vixin76/2256317

https://www.liveinternet.ru/users/galina_bichuk/post491693053/

После двух лет пытки неудачными отношениями с бездушным, некультурным и развратным эгоистом по прозвищу Баклан, у 22-хлетней Ларисы, выработалась боязнь и стойкое отвращение к красивым брюнетам с грубым голосом, похожих на грузин. И, пережив первое разочарование, она, начитавшись всякой литературы об интимных отношениях мужчины и женщины, вдруг влюбилась в нового сослуживца, весёлого мужичонку ростом 160 см, далеко не красавца, похожего на мартышку, излишне щуплого, с большим красногубым ртом, лошадиными зубами да носом картошкой, лет на 20-ть её старше. Конечно, в отличии от Баклана, Боря, как звали мужичонку, был отзывчив, то есть, не зациклен на себе так сильно, как тот, а умел сказать даме удачный комплимент. Неизбалованная комплиментами, Лариса живо проглотила наживку и поплыла за удилищем в водоворот следующих отношений. Однако, схема их общения повторилась, как и в предыдущем случае. С первого свидания, после близости, продлившейся несколько часов (с перерывами на сон и жрачку), девушка ехала домой одна, стоя в тесноте переполненного автобуса, и, глядя в черноту за окном, улыбалась своим воспоминаниям.

После двух лет пытки неудачными отношениями с бездушным, некультурным и развратным эгоистом по прозвищу Баклан, у 22-хлетней Ларисы, выработалась боязнь и стойкое отвращение к красивым брюнетам с грубым голосом, похожих на грузин. И, пережив первое разочарование, она, начитавшись всякой литературы об интимных отношениях мужчины и женщины, вдруг влюбилась в нового сослуживца, весёлого мужичонку ростом 160 см, далеко не красавца, похожего на мартышку, излишне щуплого, с большим красногубым ртом, лошадиными зубами да носом картошкой, лет на 20-ть её старше. Конечно, в отличии от Баклана, Боря, как звали мужичонку, был отзывчив, то есть, не зациклен на себе так сильно, как тот, а умел сказать даме удачный комплимент. Неизбалованная комплиментами, Лариса живо проглотила наживку и поплыла за удилищем в водоворот следующих отношений. Однако, схема их общения повторилась, как и в предыдущем случае. С первого свидания, после близости, продлившейся несколько часов (с перерывами на сон и жрачку), девушка ехала домой одна, стоя в тесноте переполненного автобуса, и, глядя в черноту за окном, улыбалась своим воспоминаниям. Читать далее

В сельском храме звонят колокола. Преображение Господне. Или Яблочный Спас. Сегодня люди освещают в храмах яблоки и прочие семечковые плоды. Я уже сварил варенье, самовар подошёл, и мы с дочерью садимся пить чай. Движется она плавно, как большая, ленивая кошка. Я её и зову «Кошкой» - такое домашнее прозвище. У неё роскошные кудри, какие были у моей матери, а грустные еврейские глаза с поволокой - мои, нос, рот и подбородок - Машкины. Царство ей небесное! С того времени не прошло и двадцати лет… Аня рано осталась без матери, а из-за моего рабства, была ещё и лишена отца, поэтому её отчаянно баловали, никогда не ругали за лень, двойки. В результате, она не учится в вузе, работать тоже не хочет. Замуж выходить и заводить детей отказывается категорически, заявляя, что хочет жить только для себя. «Ловить кайф от жизни» - как она выражается. Она любит попить кофе, почаёвничать, выпить пива или хорошего вина, поваляться с книжкой, смотреть фильмы, слушать музыку, созерцать живопись, но сотворить что-либо сама она не хотела никогда. Такая, вот. Вся в меня. Читать далее

В солнечный июньский день мы с друзьями сидели на пустыре под яблоней и пили вино, закусывая колбасой и тортом. Сейчас там квартал элитных домов, а яблонь почти не осталось. Но ту железобетонную трубу, на которой мы любили сидеть, до сих пор видно, хоть и совсем немного. Земля поглотила её.

Повредившись рассудком из-за смерти сестры, пять лет проучившись во вспомогательной школе, а потом кое-как закончив специальное ПТУ, с горем пополам, я получил профессию художника-керамиста. Конечно, я, высоченный балбес, оказался профессионально непригодным, меня со свободным распределением никуда не брали, и я работал курьером в институте моей матери. И теперь поднимался на нереальную для себя высоту. Я, дурень и бездарь, прошёл просмотр, и меня брали туда, куда был путь заказан даже очень талантливым и прекрасно подготовленным абитуриентам! Вот, за это-то мы и пили, празднуя начало новой жизни.Читать далее

В солнечный июньский день мы с друзьями сидели на пустыре под яблоней и пили вино, закусывая колбасой и тортом. Сейчас там квартал элитных домов, а яблонь почти не осталось. Но ту железобетонную трубу, на которой мы любили сидеть, до сих пор видно, хоть и совсем немного. Земля поглотила её.

Повредившись рассудком из-за смерти сестры, пять лет проучившись во вспомогательной школе, а потом кое-как закончив специальное ПТУ, с горем пополам, я получил профессию художника-керамиста. Конечно, я, высоченный балбес, оказался профессионально непригодным, меня со свободным распределением никуда не брали, и я работал курьером в институте моей матери. И теперь поднимался на нереальную для себя высоту. Я, дурень и бездарь, прошёл просмотр, и меня брали туда, куда был путь заказан даже очень талантливым и прекрасно подготовленным абитуриентам! Вот, за это-то мы и пили, празднуя начало новой жизни. Читать далее

«…Он был дрянной музыкант,

…Он утратил талант,

Появилось немало морщин,

…Он спивался у всех на глазах,

Но по ночам он слышал музыку…»

Саша Башлачёв

«…Прольются все слова как дождь,

И там, где ты меня не ждешь,

Ночные ветры принесут тебе прохладу.

На наших лицах без ответа

Лишь только отблески рассвета того,

Где ты меня не ждешь…»

Михаил Карасёв

Время, как будто бы остановилось в этот тёплый летний вечер. Или оно сильно замедлилось, и тянулось долго-долго, почти незаметно был ход его… на главном городском бульваре толпились усталые, довольные и пьяные люди. Здесь в тот день праздновали День города. Немецкая фирма, построившая в этом городе свой филиал, проводила рекламную акцию, угощая жителей городка-побратима своим пивом. На нескольких точках стояли огромные деревянные бочки, и люди, одетые в немецкие народные костюмы – мужчины в шляпах, жилетах и фрау в чепцах бесплатно разливали пиво, от чего весь город сбежался, и центральный бульвар оцепила полиция, контролируя людской поток за халявой. Пиво тоже может быть хмельным, если пить его много, и теперь подвыпившие люди сидели, полулежали и валялись, раскинувшись, на газонах в случайных, расслабленных позах живописными группами. Праздник заканчивался, но народ расходился медленно. Оркестр перестал играть, музыканты сложили свои инструменты и, как в полусне пьяно покачивались вместе со всеми… худосочная молодёжь в джинсах, колыхалась, извиваясь, подобно водорослям от подводного течения, люди постарше плавно покачивались, как немцы в пивной, обнявшись и взявшись за руки, потому что музыка продолжала играть. Невидимая музыка. Потому что она была неизвестно, откуда, и состояла из шороха шин проезжающих где-то далеко автомобилей, звона колоколов церквей, звуков с реки, по которой проходили теплоходы и катера, шороха листьев, женского визга то тут, то там, смеха и певучих голосов разных тембров. Колокола церквей мелодично перекликались, а разомлевшие полуголые люди замирали в самых необычных положениях, даже как-то вниз головами, задрав ноги, лёжа на траве склона пригорка у подножия странного монумента, от коего звездой расходились бульвары. Главный городской бульвар был самый широкий и пешеходный. От шизоидного монумента, прозванного в народе «памятником всаднику без головы» бульвар спускался к реке, переходя в широкую лестницу, опускающуюся на набережную, где тоже плавно покачивались, обнимаясь, расслабленные пьяные люди. Все лавки были заняты. На них люди тоже сидели, развалившись, и даже лежали. Иногда они клали головы на колени друг другу, а ноги закидывали на спинки скамеек. На одной из таких лавок сидела тонкая девушка с каштановыми волосами и карими глазами в пол-лица. Она тоже плавно покачивалась в такт невидимой музыке и, прикрыв глаза, лениво посматривала вокруг себя. Рядом с ней двое влюблённых были разложены на скамейке так, как будто бы из них вынули костяк. Прямо перед Татьяной (как звали девушку) раскачивались полупьяные музыканты с инструментами в футлярах. Один из них, что недавно играл на альте, выделялся высоким ростом, худобой и красивой шевелюрой с проседью над породистым носатым лицом с рыжей бородкой. Он тоже смотрел на Татьяну глазами с паволокой, слегка прищурившись. На расстоянии этот интересный альтист казался достаточно молодым человеком, которому не больше 35-ти лет. Читать далее

«…Он был дрянной музыкант,

…Он утратил талант,

Появилось немало морщин,

…Он спивался у всех на глазах,

Но по ночам он слышал музыку…»

Саша Башлачёв

«…Прольются все слова как дождь,

И там, где ты меня не ждешь,

Ночные ветры принесут тебе прохладу.

На наших лицах без ответа

Лишь только отблески рассвета того,

Где ты меня не ждешь…»

Михаил Карасёв

Время, как будто бы остановилось в этот тёплый летний вечер. Или оно сильно замедлилось, и тянулось долго-долго, почти незаметно был ход его… на главном городском бульваре толпились усталые, довольные и пьяные люди. Здесь в тот день праздновали День города. Немецкая фирма, построившая в этом городе свой филиал, проводила рекламную акцию, угощая жителей городка-побратима своим пивом. На нескольких точках стояли огромные деревянные бочки, и люди, одетые в немецкие народные костюмы – мужчины в шляпах, жилетах и фрау в чепцах бесплатно разливали пиво, от чего весь город сбежался, и центральный бульвар оцепила полиция, контролируя людской поток за халявой. Пиво тоже может быть хмельным, если пить его много, и теперь подвыпившие люди сидели, полулежали и валялись, раскинувшись, на газонах в случайных, расслабленных позах живописными группами. Праздник заканчивался, но народ расходился медленно. Оркестр перестал играть, музыканты сложили свои инструменты и, как в полусне пьяно покачивались вместе со всеми… худосочная молодёжь в джинсах, колыхалась, извиваясь, подобно водорослям от подводного течения, люди постарше плавно покачивались, как немцы в пивной, обнявшись и взявшись за руки, потому что музыка продолжала играть. Невидимая музыка. Читать далее

Зачем-то, я часто сокращаю дистанцию между собой и людьми, которые у нас работают. Конечно, я не опускаюсь до пошлого флирта и даже избегаю простого панибратства с шофёром или охранниками. С этими молодцами я веду себя, наоборот, строго. Разговариваю односложными словами, как правило, что похоже на «гав!». Самой противно эти «гав-гав!», но с этими людьми иначе нельзя - могут не понять, если буду вести себя иначе. А вот с Гулей, приходящей поварихой, почти что дружу, несмотря на разницу в интересах и мировоззрении. Дело не в том, что с человеком, который готовит еду твоему ребёнку, ссориться нельзя, хотя и в этом тоже. Просто, она душевная. С няней, Маргаритой Витальевной, я тоже предпочитаю сохранять хорошие отношения, несмотря на то, что с детства, бывшая двоечница, хулиганка и вдохновенная лентяйка в школе, боюсь и не люблю строгих учительниц. А она и есть учитель английского языка на пенсии. С ребёнком она говорит только по-английски, а меня с удовольствием учит жизни, так как не может удержаться от зуда кого-нибудь воспитывать: «Чёрные колготки, душечка, это – моветон!», «Наращивать волосы, дорогая, не стоит, их часто в моргах срезают с трупов…», «Очень длинные ногти – это символ праздности!», «На слишком высоких шпильках ходить опасно и вредно!», «Скажите мужу, чтобы не переедал. У него лишний вес, а это губительно для его сердца! Вы можете его потерять!» Вероятно, поэтому она сменила уже много мест, но у нас прижилась. Что поделаешь, ради её знаний и опыта, нам приходится терпеть зануду. Но она неплохой человек, желает нам добра, чтобы мы «стали ещё лучше», как она выражается.

И с Евгенией Владимировной я тоже, почему-то, сблизилась. Эта дама раз в неделю убирает нашу двухуровневую квартиру в загородном доме. Мы специально построили дом с пятью разными квартирами, у коих отдельные входы у каждой – мы с мужем и дитём в одной, в другой живут его родители и младший брат, инвалид, а в третьей - мой папа-вдовец со своими кошками и аквариумами, в четвёртой – сестра моего мужа со своей большой многодетной семьёй и собаками, а пятая – гостевая. А ещё у нас есть отдельный гостевой домик на случай приезда многих друзей или родственников. Таким образом, вся семья в сборе, удобнее присматривать за родителями, но не на голове друг у друга, а как добрые соседи. Ходим друг к другу в гости. Впрочем, я отвлеклась.

Читать далее

Зачем-то, я часто сокращаю дистанцию между собой и людьми, которые у нас работают. Конечно, я не опускаюсь до пошлого флирта и даже избегаю простого панибратства с шофёром или охранниками. С этими молодцами я веду себя, наоборот, строго. Разговариваю односложными словами, как правило, что похоже на «гав!». Самой противно эти «гав-гав!», но с этими людьми иначе нельзя - могут не понять, если буду вести себя иначе. А вот с Гулей, приходящей поварихой, почти что дружу, несмотря на разницу в интересах и мировоззрении. Дело не в том, что с человеком, который готовит еду твоему ребёнку, ссориться нельзя, хотя и в этом тоже. Просто, она душевная. С няней, Маргаритой Витальевной, я тоже предпочитаю сохранять хорошие отношения, несмотря на то, что с детства, бывшая двоечница, хулиганка и вдохновенная лентяйка в школе, боюсь и не люблю строгих учительниц. А она и есть учитель английского языка на пенсии. С ребёнком она говорит только по-английски, а меня с удовольствием учит жизни, так как не может удержаться от зуда кого-нибудь воспитывать: «Чёрные колготки, душечка, это – моветон!», «Наращивать волосы, дорогая, не стоит, их часто в моргах срезают с трупов…», «Очень длинные ногти – это символ праздности!», «На слишком высоких шпильках ходить опасно и вредно!», «Скажите мужу, чтобы не переедал. У него лишний вес, а это губительно для его сердца! Вы можете его потерять!» Вероятно, поэтому она сменила уже много мест, но у нас прижилась. Что поделаешь, ради её знаний и опыта, нам приходится терпеть зануду. Но она неплохой человек, желает нам добра, чтобы мы «стали ещё лучше», как она выражается.

И с Евгенией Владимировной я тоже, почему-то, сблизилась. Эта дама раз в неделю убирает нашу двухуровневую квартиру в загородном доме. Мы специально построили дом с пятью разными квартирами, у коих отдельные входы у каждой – мы с мужем и дитём в одной, в другой живут его родители и младший брат, инвалид, а в третьей - мой папа-вдовец со своими кошками и аквариумами, в четвёртой – сестра моего мужа со своей большой многодетной семьёй и собаками, а пятая – гостевая. А ещё у нас есть отдельный гостевой домик на случай приезда многих друзей или родственников. Таким образом, вся семья в сборе, удобнее присматривать за родителями, но не на голове друг у друга, а как добрые соседи. Ходим друг к другу в гости. Впрочем, я отвлеклась. Читать далее

Зачем-то, я часто сокращаю дистанцию между собой и людьми, которые у нас работают. Конечно, я не опускаюсь до пошлого флирта и даже избегаю простого панибратства с шофёром или охранниками. С этими молодцами я веду себя, наоборот, строго. Разговариваю односложными словами, как правило, что похоже на «гав!». Самой противно эти «гав-гав!», но с этими людьми иначе нельзя - могут не понять, если буду вести себя иначе. А вот с Гулей, приходящей поварихой, почти что дружу, несмотря на разницу в интересах и мировоззрении. Дело не в том, что с человеком, который готовит еду твоему ребёнку, ссориться нельзя, хотя и в этом тоже. Просто, она душевная. С няней, Маргаритой Витальевной, я тоже предпочитаю сохранять хорошие отношения, несмотря на то, что с детства, бывшая двоечница, хулиганка и вдохновенная лентяйка в школе, боюсь и не люблю строгих учительниц. А она и есть учитель английского языка на пенсии. С ребёнком она говорит только по-английски, а меня с удовольствием учит жизни, так как не может удержаться от зуда кого-нибудь воспитывать: «Чёрные колготки, душечка, это – моветон!», «Наращивать волосы, дорогая, не стоит, их часто в моргах срезают с трупов…», «Очень длинные ногти – это символ праздности!», «На слишком высоких шпильках ходить опасно и вредно!», «Скажите мужу, чтобы не переедал. У него лишний вес, а это губительно для его сердца! Вы можете его потерять!» Вероятно, поэтому она сменила уже много мест, но у нас прижилась. Что поделаешь, ради её знаний и опыта, нам приходится терпеть зануду. Но она неплохой человек, желает нам добра, чтобы мы «стали ещё лучше», как она выражается.

И с Евгенией Владимировной я тоже, почему-то, сблизилась. Эта дама раз в неделю убирает нашу двухуровневую квартиру в загородном доме. Мы специально построили дом с пятью разными квартирами, у коих отдельные входы у каждой – мы с мужем и дитём в одной, в другой живут его родители и младший брат, инвалид, а в третьей - мой папа-вдовец со своими кошками и аквариумами, в четвёртой – сестра моего мужа со своей большой многодетной семьёй и собаками, а пятая – гостевая. А ещё у нас есть отдельный гостевой домик на случай приезда многих друзей или родственников. Таким образом, вся семья в сборе, удобнее присматривать за родителями, но не на голове друг у друга, а как добрые соседи. Ходим друг к другу в гости. Впрочем, я отвлеклась.

Читать далее

У моей бабушки по отцу не заладилась карьера актрисы, и, будучи талантливой художницей, она стала писать декорации к спектаклям. Когда родился мой отец, деда вскоре арестовали. Из лагеря он отправился на фронт воевать в штрафном батальоне и, конечно, погиб. После него осталось несколько фотокарточек, писем и кое-какие вещицы из дворянского прошлого. О том, какой это был чудесный человек, я знал по рассказам бабушки и письмам со старой орфографией, которые она мне читала. Выйдя на пенсию, бабушка ушла в живопись. Пока мой отец был ребёнком, она стала первым, хотя и невольным его учителем рисования, но, после школы папе пришлось поступить в технический вуз. Зная людей искусства, бабушка отвадила сына от ненадёжной творческой профессии, хоть ему и передалась её натура, рассудив, что успешная карьера в искусстве - крайне редкое везение, а большинство актёров ездят по периферии, вынося поднос: «Кушать подано!» или играют задние ноги лошади да часто спиваются. Художники тоже, если «не прогибаются под власть, да «ленинов» или «рабочих-колхозников» не паяют в духе соцреализма», то, в лучшем случае, преподают, а это работа не благодарная, а в худшем случае работают истопниками, дворниками или сторожами… как спел Борис Борисович: «поколение дворников и сторожей…», и велела сыну получать высшее образование, желательно, не гуманитарное, устроиться на работу, где стабильная зарплата, а потом уже делать то, что нравится. Папа, не склонный к точным наукам, бесконечно уважал мать, и, вняв её доводам, поступил в технический вуз, но, всё ж-таки, стал, втайне от неё, три вечера в неделю заниматься в изостудии.Читать далее 

   У моей бабушки по отцу не заладилась карьера актрисы, и, будучи талантливой художницей, она стала писать декорации к спектаклям. Когда родился мой отец, деда вскоре арестовали. Из лагеря он отправился на фронт воевать в штрафном батальоне и, конечно, погиб. После него осталось несколько фотокарточек, писем и кое-какие вещицы из дворянского прошлого. О том, какой это был чудесный человек, я знал по рассказам бабушки и письмам со старой орфографией, которые она мне читала. Выйдя на пенсию, бабушка ушла в живопись. Пока мой отец был ребёнком, она стала первым, хотя и невольным его учителем рисования, но, после школы папе пришлось поступить в технический вуз. Зная людей искусства, бабушка отвадила сына от ненадёжной творческой профессии, хоть ему и передалась её натура, рассудив, что успешная карьера в искусстве - крайне редкое везение, а большинство актёров ездят по периферии, вынося поднос: «Кушать подано!» или играют задние ноги лошади да часто спиваются. Художники тоже, если «не прогибаются под власть, да «ленинов» или «рабочих-колхозников» не паяют в духе соцреализма», то, в лучшем случае, преподают, а это работа не благодарная, а в худшем случае работают истопниками, дворниками или сторожами… как спел Борис Борисович: «поколение дворников и сторожей…», и велела сыну получать высшее образование, желательно, не гуманитарное, устроиться на работу, где стабильная зарплата, а потом уже делать то, что нравится. Папа, не склонный к точным наукам, бесконечно уважал мать, и, вняв её доводам, поступил в технический вуз, но, всё ж-таки, стал, втайне от неё, три вечера в неделю заниматься в изостудии.

Окончив, с горем пополам, институт, отец стал инженером в одном из НИИ. Работу свою он ненавидел, чертить, стоя за кульманом, не любил, частенько рисовал на рабочем месте, тащил домой всё, что можно было безнаказанно утянуть со склада: карандаши, ластики, ватман, а вечерами ходил в изостудию. В результате, он поступил на вечернее отделение педагогического института, на художественно-графический факультет. Узнав об этом, его мать обречённо махнула рукой. Все вечера и субботу отец проводил в институте.

Получив диплом школьного учителя рисования и черчения, отец познакомился с моей мамой, только что окончившей школу, студенткой-первокурсницей, на своё горе, полюбившей моего непутёвого отца, они вскоре поженились, и в 1966-м году, родился я. К моему рождению отец готов не был. Ему хотелось жить в искусстве, не тратя творческое время на то, чтобы зарабатывать деньги на семью. Уволившись из НИИ, он пробовал работать в школе, но педагогом не был, ребята его не слушались, он ударил ученика, который его довёл, был уволен и пошёл на завод художником-оформителем. По выходным он продавал в парке картинки, рискуя быть пойманным милицией. С начала он попивал зимой для согрева, а потом завёл фляжку и стал пить всё чаще. Постепенно он «оброс» новыми знакомыми, связанными с искусством. Читать далее

Сегодня – день моего рождения. Я родился ровно 55 лет назад. Нахлынули воспоминания о детстве… Тогда маме было всего лишь 19-ть лет, и её беззаботная жизнь закончилась. Пришлось тащить на себе двоих мужиков - меня и отца, непутёвого художника-абстракциониста. К сожалению, я стал таким же, как он, маргиналом, не способным работать. У меня творилось что-то нехорошее с мозгами.

С моим рождением, в семье стало хуже c финансами, помогали, как могли, бабушки. Но они были пожилыми, пенсии у них были маленькие, а им самим были нужны и лекарства, и прочее. Поэтому жизнь была тяжёлой, но мама ни разу ничего не сказала из-за этого моему отцу, «непризнанному гению». Ничем не попрекнула, но относилась к нему с пониманием, уважала его и очень любила.

Поэтому она достала старенькую швейную машинку Зингер и принялась за шитьё. Позже удалось с большим трудом достать вязальную машину со странным названием «Кашубка». После работы мама садилась за эти свои машинки и работала. Кроме этого, она готовила, стирала, приносила продукты из магазина, наводила порядок в квартире и растила меня. А отец писал картины, в основном, абстрактные, и всё больше и чаще напивался. Он оброс бородой, отрастил волосы.

Помню, так называемую, «культурную программу» раннего детства. Например, мне посчастливилось не раз увидеть выступления живого Леонида Енгибарова, и я очень хорошо его помню. После его выступлений загорелся стать клоуном. Было дело. А, между тем, я, действительно, стал клоуном, только в жизни. Читать далее 

Ключевые понятия планет: Солнца, Луны, Меркурия, Венеры, Марса, Юпитера, Сатурна, Урана, Нептуна, Плутона.

Высшие планеты

В начале 1990-х годов наш район начал, было, застраиваться, да в сумятице, т. наз. "лихих 90-х" его забросили на несколько лет. Долгострои стояли повсюду, и в них жили бомжи, а с ними - собаки, кошки, крысы и голуби (летающие крысы). Вечерами туда забредали подростки, собирались группками, жгли костры. Возвышался огромный «скелет» так и не состоявшейся гостиницы для спортсменов, таращилось слепыми окнами мрачное здание недостроенной больницы. А на месте запланированного при СССР, института был вырыт огромный котлован, и это место было самым зловещим во всём районе, туда не раз приезжали полицейские и доставали оттуда чей-нибудь труп. Зимой в нашем районе было совсем тоскливо. Особенно по вечерам, так как освещение на улицах было неважным, а дороги через тёмные пустыри были длинны, плохо расчищаемы и открыты всем ветрам. Читать далее

Я родилась в 1991-м году. Роддом, где я появилась на свет, был почти пустым, и там постоянно выключали то свет, то воду. Персонал работал неполный день, им не платили, а бедные молодые матери были недокормлены. Об этом я узнала, когда мама, после рождения младших братьев, уже в нормальных условиях, рассказывала об этом подруге, сравнивая это с тем, как рожала меня.

Мой отец был лётчиком, разбившимся, когда мне был год, и поэтому я его не помню. Знаю о нём по скупым рассказам мамы. Фотографий отца у нас, почему-то, нет (мать говорила о пожаре), кроме одной, из журнала со статьёй о лётчике Смирнове (фамилия, почему-то, как у родителей мамы, деда с бабушкой), который не прыгнул с парашютом, а отвёл горящий самолёт от села и погиб. Звали папу, как моего деда - Серёжей. Надо же, как совпало! Впрочем, это частые имя и фамилия. Мне мама это объяснила, хотя я и не спрашивала, считая отцом дедушку. Личных вещей отца у нас почти не было. Мать сказала, что одежду раздали его сослуживцам. Остались книги. Папа любил «Поющие в терновнике» Маккалоу, «Унесённые ветром» Митчел и стихи Ахматовой. А «Дочери Калеба» Кустюр он перевёл с французского языка, и у нас хранится эта самодельная книга. Так же, как и мама, он знал французский язык в совершенстве. А ещё от него нам достался компьютер и DVD-диски. Папа любил сериалы: «Проспект Бразилии», «Семейные узы» и «Клон». Кроме того, ему принадлежали винтажные вещи с французского блошиного рынка: столик, кресло, часы, лампа, ковёр, да раритетный пейзаж с самолётом художника Осьмёркина. И я в это всё верила, хотя другие дети и неумные взрослые хохотали мне прямо в лицо, когда я говорила об отце, и спрашивали: «А может быть он у тебя исследователь-полярник и замёрз во льдах? Или он у тебя капитан дальнего плавания и утонул в океане?! А вкус у него какой-то странный, его предпочтения больше свойственны женщинам, да и сериалов этих Бразильских в 90-е ещё не было! Ха-ха-ха!» Надо мной все постоянно смеялись…

Читать далее